iron shackles have become embedded in my flesh. to live is to be slain; to write is to be cursed.

быть – значит страдать. но то же быть – значит любить. любить не окрикивает и не освистывает страдать, в отличие от него самого, потому как прорастает из его корня.

…

все это находит свой выход в буквенной вынужденности, в возможной красоте фигуры речи, оборота. для себя этот черный карандаш, для точки, для исхода, для переписки ума с сердцем, для штудирования собственного безумия, для тихого протокола. для того, чтобы не быть услышанным, для того, чтобы быть ещё более забытым непомнящим. что репутация, что мнение, что шорох голосов? шорох трупов, складывающих асимметричные кубы общепринятой морали и приверженности один к одному. красивые и уродливые замки из песка.

Perfect Writer – Write Offline

An excellent tool for organizing and outlining stories or more larger works.

🔸play.google.com/store/app…

An Apps for Writers

🔸Steam — store.steampowered.com/app/14730… 🔸GP — play.google.com/store/app…

“𝓻𝒆𝓪𝓭𝓲𝓷𝓰 𝓲𝓼 𝓪𝓷 𝓪𝓬𝓽 𝓸𝒇 𝓬𝓲𝓿𝓲𝓵𝓲z𝓪𝓽𝓲𝓸𝓷; 𝓲𝓽’𝓼 𝓸𝓷𝒆 𝓸𝒇 𝓽𝓱𝒆 𝓰𝓻𝒆𝓪𝓽𝒆𝓼𝓽 𝓪𝓬𝓽𝓼 𝓸𝒇 𝓬𝓲𝓿𝓲𝓵𝓲z𝓪𝓽𝓲𝓸𝓷 𝓫𝒆𝓬𝓪𝓾𝓼𝒆 𝓲𝓽 𝓽𝓪𝓴𝒆𝓼 𝓽𝓱𝒆 𝒇𝓻𝒆𝒆 𝓻𝓪𝔀 𝓶𝓪𝓽𝒆𝓻𝓲𝓪𝓵 𝓸𝒇 𝓽𝓱𝒆 𝓶𝓲𝓷𝓭 𝓪𝓷𝓭 𝓫𝓾𝓲𝓵𝓭𝓼 𝓬𝓪𝓼𝓽𝓵𝒆𝓼 𝓸𝒇 𝓹𝓸𝓼𝓼𝓲𝓫𝓲𝓵𝓲𝓽𝓲𝒆𝓼.”

𝓫𝒆𝓷 𝓸𝓴𝓻𝓲

𝓽𝓪𝓿𝓲𝓴 𝒇𝓻𝓪𝓷𝓽𝓲𝓼𝒆𝓴 𝓼𝓲𝓶𝓸𝓷 - 𝓿𝓲𝓵𝓶𝓪 𝓻𝒆𝓪𝓭𝓲𝓷𝓰 𝓸𝓷 𝓪 𝓼𝓸𝒇𝓪, 1912

Project Zomboid

🔸store.steampowered.com/app/10860… 🔸Game Map — play.google.com/store/app…

Forward Line

The best classic-style wargame. Unfortunately, there are very few of these left.

🔸Steam — store.steampowered.com/app/87026… 🔸GP — play.google.com/store/app…

я отношусь к такому культурно-временному слою людей, в котором слово “культурно” весьма условное или же является псевдо. я перерос и частично вырвался из этого девиантного, затерянного племени. но печать глупости и неправильности, оторванная от груди, оставила свой след. даже в весенней радости цвета я мысленно поминаю крамольное, нагрудное клеймо из плоти. пожалуй я не вижу это так, как видит ребенок, но все-же вижу и радуюсь, как радуется он.

A man is visible to me from my balcony window. About once every two weeks, he grills meat on a barbecue. Amidst a crimson sunset, rockets, harbingers of death, trace circular patterns in the sky. Beneath them, our weary heads crawl through the dark slime of the evening. His favorite dish, defiantly prepared. Such a fierce vitality.

Встрепенись, взмахни крылами,

Торжествуй, о сердце, пой,

Что опутано сетями

Ты у розы огневой,

Что ты в сети к ней попалось,

А не в сети к мудрецам,

Что не им внимать досталось

Дивным песням и слезам;

И хоть слез, с твоей любовью,

Ты моря у ней прольешь

И из ран горячей кровью

Всё по капле изойдешь,

Но зато умрешь мгновенно

Вместе с песнею своей

В самый пыл — как вдохновенный

Умирает соловей.

Апполон Майков

1874

счастье не умеет думать.

чудовищное физическое бессилие с момента поднятия с кровати до момента вечернего написания. будто в одну из минут посреди ночи что-то тяжелое, вязкое и липкое пристало к лопаткам, обхватив плечи, и избавиться от этого нельзя просто облокотившись ненароком о дверную лутку. днем «Отчаяние» Набокова. вечером ожидание дочери, вечное «Завещание» Кафки. (немного собрал мысли в поток, ведь она рядом) несколько лет, день за днем. лишь одна запись за 1923-й год. буквенное, болесное окончание, бело-желтый, чистый остаток страницы. время от времени накатывающиеся слезы после, текущие лишь до крайнего барьера и возвращаемые мной обратно, в душу. мысли о затерянной, почти столетней печатной машинке Olympia. старая лента в ней. музейный, пыльный запах её, неужто теперь только в памяти. все иное здесь не имеет внутренности, лишь оболочку. бесполезная телесность. вновь Набоков. пронзающий естество, поэтический, богемный слог.

о мой всеобъемлющий эскапизм! ты выше и больше меня самого, как то, что имеет смысл. бледная, сметанная плоть в вечной службе охраны небольшого периметра. что бы не глядело в глазок из внешней стороны, что бы не прильнуло к двери - чуждо и дико.

Franz Kafka

любовь прорастает из недр земли оазисами, в то время как страсть - уже созревшее яблоко, ждущее лишь прикосновения, чтобы упасть. яблоня может расти рядом с источником, но чтобы увидеть его, нужно похоронить одно дерево и высадить другое.

I reserve a part of myself for inescapable violence, and it is deader than the dead.

„𝒆𝓿𝒆𝓻𝔂𝓸𝓷𝒆 𝒇𝓸𝓻 𝓱𝓲𝓶𝓼𝒆𝓵𝒇 𝓲𝓽 𝓽𝓱𝓲𝓼 𝓭𝒆𝓼𝒆𝓻𝓽 𝓸𝒇 𝓼𝒆𝓵𝒇𝓲𝓼𝓱𝓷𝒆𝓼𝓼 𝔀𝓱𝓲𝓬𝓱 𝓲𝓼 𝓬𝓪𝓵𝓵𝒆𝓭 𝓵𝓲𝒇𝒆.“

— 𝓼𝓽𝒆𝓷𝓭𝓱𝓪𝓵

я безустально ищу призраков прошлого, но они, пожалуй, все же остаются в некотором безвременьи. возможное искомое - тень событий, людей, поступков, что остается пятном на асфальте. но это всё есть уроком в классе, который был лишь для меня. я ищу птиц, выпавших некогда из гнезда и умерших. я вижу и радуюсь тем, кто окреп и начал свой путь, но что за отчаяние меня гложет о тех упавших и разбившихся? что в них такого? та же пыль, что и я, но то, что уже ушло. скорбь делает меня причастным, как делает это рыбак, что не выкинет леску с наживкой, зная, что здесь её может съесть более крупная рыба. то, что уже есть в руках - золото. без огранки, не литое, но необъятное, как Вселенная. здесь живет мое: “лишь бы ты была, моя утренняя заря, мои весенние, алые цветы, чей запах - пчела и шмель на белом цветке.” что я значу, мой светлый ангел, рядом с тобой? завязка букв, слово, проглоченное слезой, уста, вопиющие о жизни тобой, мой поцелуй, стирающий твою хрустальную слезу со щеки. что же есть еще более того, что уже на кончиках пальцев? что же может быть более уже имеющейся любви?

индивидуализм есть меньшим проклятием, потому как построен на личностных, исключительных и лишь единожды потребляемых мерах и резолюциях. никто не должен будет принять их за близкие к своим, чтобы не возникло сообщества. в сообществе одному присущи пороки зависти, всевластия, тщеславия, другой же думает как облегчить не лишь свою ношу и ходит лишний раз к родниковой воде. любое сообщество - начало пути к пропасти и в ничто. человек носит катастрофу в своих ладонях, думая о добрых началах.

In an embrace, everything burns away - reproaches, desires… After an embrace, there is nothing left.

«Manon, Dancer» Antoine de Saint-Exupéry

Вчера ночью я пересматривал фото своей маленькой дочери. Я увидел эти глаза и они довели меня до слез. Этот светлый, только познающий взгляд, искренняя радость в этих двух хрустальных, безмерных, голубых каплях-вселенных. Как же я жил до них, Господи? За чем я шел, и шел ли? Как же мне хочется чтобы ты научилась отличать главное от второстепенного, искренность от лицемерия. Многие люди захотят ранить тебя. Возможно этим они захотят подчеркнуть твою слабость. Но лишь слабость и добродушность выражают первозданность и цветущесть жизни. Мой свет, мой ангел, моя падающая ночная комета, мой абажур ночного света, мой весенний цвет и жизненная прохлада. Ты одарила мой скудный до того солнечный свет своим радужным ликом. Ты найдешь свои глаза, родная, ради которых будут эти вдохи и выдохи. Ты будешь пить как мед эти глаза, потому что в них вся наша земная суть. Все тщета лишь там, где твоя маленькая рука не в моей руке. Все туман лишь там, куда ты не придешь. Мой неугасаемый свет среди вечной, кромешной тьмы.

Let go of vanity, my friend. It will become your personal, anyone unknown benefactor.