Я родился — доселе не верится — в лабиринте фабричных дворов в той стране голубиной, что делится тыщу лет на ментов и воров. Потому уменьшительных суффиксов не люблю, и когда постучат и попросят с улыбкою уксуса, я исполню желанье ребят. Отвращенье домашние кофточки, полки книжные, фото отца вызывают у тех, кто, на корточки сев, умеет сидеть до конца.
— Борис Рыжий
“The misery and greatness of this world: it offers no truths, but only objects for love. Absurdity is king, but love saves us from it.”
— Albert Camus, Notebooks 1935-1942
“sway with me, everything sad – madmen in stone houses without doors, lepers steaming love and song frogs trying to figure the sky; sway with me, sad things – fingers split on a forge old age like breakfast shell used books, used people used flowers, used love I need you I need you I need you: it has run away like a horse or a dog, dead or lost or unforgiving.”
— Charles Bukowski, “Sway With Me” from Burning in water, drowning in flame (1974)
“La non-violence conduit à la plus haute éthique, ce qui est le but de toute évolution. Jusqu’à ce que nous cessions de nuire à tous les autres êtres vivants, nous serons toujours des sauvages.”
— Thomas Edison
девять часов вечера, дети не спят, ютятся на кухне, клубки жизни со светом. вдалеке, над морем сверкает молния, ближе горят окна в каменных замках. мыслить о любви, теперь мыслить о любви. стремится к огням, теперь стремится к огням. огням их, благороднейшим из всех доступных. улыбки, глупые игры. минуты ценою в жизнь.
что я безумен был без Вас, я скажу. что я был пустотой, я скажу. что я умертвил глупость, я не скажу. я скажу что я сама слепость, что жила во мне до Вас.
не ищу, не ищу больше, всё обман. не ищу, не ищу больше, туман, туман, рассеялся, и позади те глыбы выросшие, что не хочу уж видеть. они были и отдалились за спиной.
берег моря и Вы, весенний день и Вы, светящиеся от радости, переливающиеся в лучах солнца.
всё пройдет уж скоро, и дурман, дурман, моей души рассеется, за что? за что существует само погребение ласк? за что есть забытость? за что небытие?
не быть ими, верить в своего личного бога. плевать. и вы наплюйте на меня. раздерите мою плоть, расточите меня, утопите меня в уставах и порядках. слизняк, выползающий с дождем. слизняк, уползающий вниз с влагой земли.
чтобы помнить берег моря, весенний день и Вас, я есть. чтобы помнить берег моря, весенний день и Вас.
…
«ад» семена кирсанова - боль в каждом слове, заключенная в ромб - форму текста. как форма, так и содержание переливаются через верх эмоциями и чувствами. острые углы - два края режущих слов. всё как глубокий порез на коже. рана ощущается даже после обработки и стерильных бинтов.
александр введенский. что-то потустороннее, предельное, пиковое. обозначенная жанровость в вики - «заумь», «абсурд», «бессмыслица». но все эти слова - всё остальное, касающееся обыденности. книга «всё», которую обязательно закажу. я или ничего не чувствую в сравнении, или чувствую как-то наизнанку. в любом случае, если ты что-то переживаешь, то следует поверить, это было уже пережито столетиями ранее. ничего нового, друг мой, лишь меняются лица. прожитые им 37 лет. мне столько же. что это за место такое во вселенной? надежды угасают почти одновременно со вспышкой света.
могу писать лишь подобное. время для ощущать, но не думать. думать - писать. время лишь в голове и отражении в зеркале. время наёбывает, предоставляя ложность - мысль о том, что оно есть.
просто жить, не думая о жизни. не гоняться за призраками, не изображать, ну стучаться в закрытые двери. у тебя есть всё, что нужно. просто смотри. а когда за тобой придут, уходи с ними, ведь за всем что есть приходят вовремя, а если нет, все-равно приходят.
Мне жалко что я не зверь…
Мне жалко что я не зверь,
бегающий по синей дорожке,
говорящий себе поверь,
а другому себе подожди немножко,
мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев.
Мне жалко что я не звезда,
бегающая по небосводу,
в поисках точного гнезда
она находит себя и пустую земную воду,
никто не слыхал чтобы звезда издавала скрип,
ее назначение ободрять собственным молчанием рыб.
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мне жалко что я не крыша,
распадающаяся постепенно,
которую дождь размачивает,
у которой смерть не мгновенна.
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я неточен.
Многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи.
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
Мне жалко что я не чаша,
мне не нравится что я не жалость.
Мне жалко что я не роща,
которая листьями вооружалась.
Мне трудно что я с минутами,
меня они страшно запутали.
Мне невероятно обидно
что меня по-настоящему видно.
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мне страшно что я двигаюсь
не так как жуки жуки,
как бабочки и коляски
и как жуки пауки.
Мне страшно что я двигаюсь
непохоже на червяка,
червяк прорывает в земле норы,
заводя с землей разговоры.
Земля где твои дела,
говорит ей холодный червяк,
а земля распоряжаясь покойниками,
может быть в ответ молчит,
она знает что все не так
Мне трудно что я с минутами,
они меня страшно запутали.
Мне страшно что я не трава трава,
мне страшно что я не свеча.
Мне страшно что я не свеча трава,
на это я отвечал,
и мигом качаются дерева.
Мне страшно что я при взгляде
на две одинаковые вещи
не замечаю что они различны,
что каждая живет однажды.
Мне страшно что я при взгляде
на две одинаковые вещи
не вижу что они усердно
стараются быть похожими.
Я вижу искаженный мир,
я слышу шепот заглушенных лир,
и тут за кончик буквы взяв,
я поднимаю слово шкаф,
теперь я ставлю шкаф на место,
он вещества крутое тесто
Мне не нравится что я смертен,
мне жалко что я не точен,
многим многим лучше, поверьте,
частица дня единица ночи
Еще есть у меня претензия,
что я не ковер, не гортензия.
Мы выйдем с собой погулять в лес
для рассмотрения ничтожных листьев,
мне жалко что на этих листьях
я не увижу незаметных слов,
называющихся случай, называющихся
бессмертие, называющихся вид основ
Мне жалко что я не орел,
перелетающий вершины и вершины,
которому на ум взбрел
человек, наблюдающий аршины.
Мне страшно что всё приходит в ветхость,
и я по сравнению с этим не редкость.
Мы сядем с тобою ветер
на этот камушек смерти.
Кругом как свеча возрастает трава,
и мигом качаются дерева.
Мне жалко что я семя,
мне страшно что я не тучность.
Червяк ползет за всеми,
он несет однозвучность.
Мне страшно что я неизвестность,
мне жалко что я не огонь.
— Александр Введенский ▪️ 1934
писательство — это раскрывать руки для объятий в минуту, когда видишь ты, но не видят тебя.
writing is about opening your arms for an embrace at the moment when you can see, but you are not seen.
никому не уйти от ответственности … перед своим личным богом.
BABBDI
🔸 store.steampowered.com/app/22405…
When you leave a video game character idle and observe from a distance, the entire lost world before you mirrors our own. It’s a projection of the real world onto a PC screen. Escapism, the quest for an exit, concrete fortresses, and lifeless NPCs. They appear lifeless not just visually, but as if they existed in a different time, a time when things were different. Even escaping from “BABBDI” won’t offer salvation. That is the essence of man.
вечер. сделаю пару видеонарезок для тг из “большой лебовски” и помечтаю о дудеизме, как о величайшем учении. пару дней назад это было относительно перевода гаврилова, сейчас володарский. но будет не в таком объеме, по крайней мере сейчас. смотрел впервые в 99-м году именно в переводе володарского.
«есть воля, всё достижимо»
чужие, неподвижные дни. дни, где только живет рамка окна, вид из него и взгляд наружу. но если бы не было и этого, едва ли я ощущал бы неправильность всего возможного.
я знаю где обитает то, что навечно запечатлено моей сетчаткой глаза, и отправлено в этот эфир, руководящий этим телом. необремененное и светлое, не как то, что пришло, а как то, что уже было, но было ещё не познано.
каждый из её вдохов, эта грудная рефлексия, машинально впускающих в себя этот воздух. я - это то, что ты вдыхаешь. и не нужны мне иные знания, и не нужно мне более что-то ещё.
полупустые пространства бетонки. безлюдные как дикий лес. лиминальность, само отсутствие - маняще и притягивающе.
искать там, где нет человека. где он не проник, либо ушел. там слышен ветер, там видны звёзды.
возможность выбора диктуется рождением в единственном разуме. жить так, как считаешь нужным и не слушать никого, кроме того, что говорит тебе твоя сущность.
…
пересмотреть в тысячный раз “большой лебовски”.
откладывание серьезности и воспоминание о времени, когда я ею вообще не обладал. в этом уникальность картины. как и любой картины, которую можно спроецировать через призму реальной жизни. эта крайняя беззаботность, когда может быть всё нипочем. люмпенство и маргинальность как философия, как часть образа жизни. чистое бытие, стекающее родниковой водой, которое ты проживаешь, а не теряешься в догадках в поисках ответа, которого нет, как тот, кто думает, а не живет. или жить или мыслить. касаемо всей комедийности и возможного абсурда, это опять же вышеописанная мной проекция реальной жизни. вся жизнь со всеми её свойствами и обстоятельствами - “джонсон”, изящно, либо нелепо нарисованный на песке. И хорошо если ты можешь посмеяться с этого, даже при всей возможной патовости, время от времени затискивающей тебя.
если сказать что эти ребята на экране импонируют мне, это ничего не сказать. вспоминаются строчки песни из ранних наутилусов: “можно верить и в отсутствие веры, можно делать и отсутствие дела.” нет ничего кроме твоего выбора. у них есть дружба, любовь к боулингу и искренность в отношении друг к другу и даже в отношении к миру, окружающего их. и это может быть прекрасным абсолютом, отвергающим всё общественное навязывание и клише как инородность.
погрузиться в эту атмосферу - забыть вообще обо всём. ничто так не расслабляет голову и не очищает от ненужного. это по истине любимое из любимого.
Великая мудрость мастера сэнсэя !
Agnus – Konstantin Korobov
